Как раз в этот момент она выскользнула из своего платья. Свет лампочки над туалетным столиком выхватил из полутьмы нежные полукружья ее упругих грудей и мускулистый, совершенно плоский живот. Вот как ей следовало бы заканчивать свой номер, подумал я. И это было бы настоящим искусством. Заметив меня, она подхватила упавшее было платье и, держа его перед собой, точно щит, поспешно отскочила назад, не сводя с меня широко раскрытых глаз.

— Ты ведь еще не забыла меня? — усмехнулся я. Она облизнула пересохшие губы и нахмурилась.

— Господи, малышка, не пугайся. Я ведь видел тебя точно такой же, только при свете луны.

— Тебе надо было все-таки постучаться, Джонни. Ты.., испугал меня. К тому же свет луны и беспощадной лампы — не одно и то же. Будь джентльменом и отвернись на секунду.

Я пожал плечами и исполнил ее просьбу. До чего же бредовые идеи приходят иногда в голову женщинам!

— У тебя есть какие-нибудь планы на сегодняшний вечер?

Судя по тону, каким она ответила “нет”, Уэнди поняла меня не правильно. Можно было подумать, что я только что залепил ей пощечину.

— Я вовсе не то имел в виду. Я просто хотел спросить, что ты собираешься сейчас делать. Как насчет того, чтобы прокатиться со мной в город?

Уэнди не ответила. Она наклонилась к зеркалу с помадой в руке, и в безжалостном свете лампы было хорошо видно, что волосы у нее крашеные — ближе к корням просвечивала предательская чернота.

— Нет.., не сейчас, Джонни, — протянула она. — Я устала.

— Это очень важно.

Тюбик с помадой дрогнул в ее руке.

— Ну?

— Только что разбился последний из той троицы, которая хотела меня прикончить. — Она сделала протестующий жест, и в глазах ее отразился ужас. — Нет, я здесь ни при чем, обыкновенный несчастный случай. Но у него в кармане была тысяча долларов, которые он получил от парня по имени Эдди Пакман. Мне надо найти его. Сегодня вечером.

— И ты хочешь, чтобы я поехала с тобой?

— Ага.

— Нет. — Уэнди опять повернулась к зеркалу. — Послушай, Джонни.., я все понимаю.., но ты пойми меня тоже. Я хочу жить, а твои игры очень опасны. Ты тут всего несколько дней, а уже погибло три человека.

— Это только начало, детка.

— Я.., я знаю. — Она опустила голову и отвернулась. Я пожал плечами:

— Понимаешь, человек может сделать больше, если он не один. Поэтому я и прошу тебя пойти со мной — ведь в половине этих проклятых забегаловок меня даже на порог не пустят, если при мне не будет девицы.

Уэнди убрала помаду в сумочку, потом медленно подняла глаза и посмотрела мне в лицо.

— Иногда... — начала она и запнулась.

— Ну?

— Иногда мне хочется сказать тебе, что лучше бы ты оставил все это дело, Джонни.

— Для кого лучше? Для банды грязных убийц?

— Я не о том.

Уэнди грустно покачала головой, взор ее затуманился. Я шагнул к ней и вдруг заметил, что в глазах ее стоят слезы. Она с трудом выдавила какую-то жалкую улыбку и дотронулась до моей руки.

— Наверное, я кажусь тебе совсем глупой, Джонни. Мне очень жаль. — — Вовсе ты не глупая.

Снаружи джаз-банд заиграл протяжную, влекущую мелодию, она просачивалась сквозь щели, как пар, и окутывала нас. По щекам Уэнди катились слезинки.

— Ты не глупая, — снова повторил я.

— Мне так спокойно жилось до того, как появился ты. А теперь... Десятки парней были бы счастливы заняться со мной любовью, но единственный, кто мне по-настоящему нужен, — это ты.

Я хотел что-то ответить, но не успел. Ее губы жадно слились с моими, и я явственно ощущал, как дрожит от страсти ее теплое, гибкое тело. Я запустил пальцы в ее волосы.

— Ты славная девочка, Уэнди, — улыбнулся я. Она не улыбнулась в ответ, только уголки губ чуть дрогнули.

— Славная? Ты же знаешь, какая я. Я была когда-то славной девочкой, а потом я выросла. К тому времени, как я поумнела, уже поздно было что-то менять. Я — потаскушка, Джонни; присмотрись ко мне повнимательней, и ты это увидишь. Теперь я добилась успеха, у меня есть дом, машина и друзья... Я была вполне довольна жизнью, пока не появился ты... Видишь, что ты натворил...

— И все равно ты славная. На этот раз Уэнди улыбнулась:

— Нет. Иначе разве я стала бы упрямиться и говорить тебе такие ужасные вещи, а после этого чуть ли не признаваться тебе в любви?

Я попытался возразить ей, но Уэнди не дала мне вставить ни слова.

— Не беспокойся, — торопливо проговорила она. — Мне от тебя ничего не нужно. Я не хочу тебя связывать клятвами и обещаниями. Пусть между нами все останется как есть, и я буду счастлива этим. Ты понимаешь меня?

Я все понял, но мне нечего было ей сказать. В такую минуту мужчины редко находят нужные слова. Я просто стоял и смотрел на нее, и в первый раз за эти дни лицо ее словно озарилось внутренним светом, растопившим жесткие складки у глаз и у краешков рта.

— Да.., мне кажется, я все понимаю...

— Кстати, — заметила Уэнди, — у меня есть новости о Вере.

— И какие же?

— Я поспрашивала своих ухажеров, как ты велел, и оказалось, что один из них встречал Веру в столице штата несколько лет назад, в компании одного местного деятеля.

— А с чего он взял, что это она?

— Он видел ее до этого с Серво, здесь, в Линкасле. Я промычал что-то нечленораздельное и покачал головой.

— Эта встреча в столице была до или после того, как Вера рассталась с Серво? — спросил я, немного подумав.

— Но ведь она исчезла, разве нет?

— Похоже на то.

— Значит, та встреча была раньше.

Сколько я ни думал, в голове у меня все равно ничего не укладывалось. Возможно, Вера сбежала от Ленни, устав от его игр. Но куда?

— Спрашивай еще. Вдруг нам повезет. И все же, как насчет сегодняшнего вечера?

— Пожалуйста.., в другой раз.

Я бросил окурок в пепельницу и направился к двери.

Теперь Уэнди улыбнулась широко и искренне. Я обернулся, махнул ей на прощанье рукой и вышел.

Луи встретил меня в зале и жестом подозвал к стойке. Бармен проворно наполнил бокалы, и мы подняли их в безмолвном приветствии.

— Скажи, — начал Луи, облизнув губы. — Ты увезешь Уэнди с собой?

Я вопросительно посмотрел на него, и он пояснил:

— Я же вижу, она думает только о тебе. У меня есть жена, и я хорошо разбираюсь в подобных штучках.